Учение о любви, написанное красками

Икона — это окно в таинственный мир. Граница между реальностью видимой и невидимой. Это не просто изображение или иллюстрация. За этими образами скрыто нечто такое, что подчас выше нашего понимания. Они действуют гипнотически как на верующего, так и неверующего. Как написала искусствовед Ирина Языкова о «Троице» Андрея Рублева: это учение о любви, написанное красками.

О секретах иконописи, современных техниках, стилях, материалах и о том, кто может писать иконы мы поговорили с художником-иконописцем, руководителем иркутской иконописной студии Еленой Алешиной.

Екатерина САНЖИЕВА

Творческое фонтанирование и жесткие каноны

— Известно, что изобразительное искусство Сибири начиналось с иконописи. Расскажите, где раньше учились иконописи? Чем отличалась иркутская школа?
— Это больше вопрос к историкам. Если судить по коллекции иркутских икон, находящихся в нашем областном художественном музее, то понятия «Иркутская школа иконописи» нет. Большинство образов, которые к нам попадали, были привезены из других городов. Хотя в Иркутской губернии были иконописцы. Но их работы не были высокими образцами. Это, скорее, местечковые работы, чаще любительские, которые все же имеют свою культурологическую ценность.

— Иконописцы в Иркутске были самоучками?
— Да, сюда приезжали люди со всей России, с разным образованием. Приезжие везли сюда свою культуру, свои традиции. Поэтому в местных иконописных работах идет перекличка с работами мастеров из городов средней полосы России: Ярославля, Гусь-Хрустального.

— Оценивают иконы прежде всего с художественной точки зрения?
— Да, это вид искусства. Каждая икона несет в себе молитвенный образ, она может быть почитаемой. Но как изобразительное искусство иконопись может развиваться только на высоких образцах. И прежде чем позволить себе некие эксперименты и творческие решения, художник должен глубоко изучить иконописные традиции и богословие. Сегодня в современном иконописании наметилась тенденция обращения к примитивным иконам. Обращение к культуре Каппадокии. Эта земля славится скальными храмами, там много лабиринтов, где ранние христиане могли прятаться от преследователей Римской империи. В Каппадокии была развита наивная иконопись, но очень отточенная, с большим пониманием христианской культуры.

— Что нового еще появилось в этом искусстве? Какие стили, технологии, материалы, приемы привнесены в последнее время?
— Любой вид искусства развивается и вбирает в себя то, что происходит в данное время. Иконы не исключение. Но есть определенные критерии, которые отличают иконопись от любого другого искусства. Это вид, где творческое фантазирование должно быть регламентированным, ведь икона является зримым отражением богословия и библейских текстов. Но при этом нет трактатов, которые сформулировали бы понятие канона. Существуют иконописные понятия, определяющие изображение того или иного евангельского сюжета. Например, изображения праздников, Богородицы, Троицы. Глядя на икону, человек может отличить образ Богородицы от изображения любой другой святой. Есть детали, которые рассказывают нам именно об этом святом или празднике. В иконописи есть еще понятие правды, отражения истины. Все, кто так или иначе прикасается к служению в церкви, должны отражать истину, принесенную Спасителем и отраженную в библейских текстах.

— Как эта правдивость проявляется?
— В священных текстах отражен каждый сюжет. И когда художник пишет эти сюжеты, он должен помнить, о чем и как говорится об этом в Евангелии. Он не должен добавлять своего понимания. Икона — это рассказ о событии. Иконописец должен отразить ту истину, которая дана в богословском тексте. Он не может менять детали сюжета и образа святого по своему усмотрению, из желания приукрасить или сделать его интереснее. Таким образом он изменяет смысл евангельских текстов и понимание служения святого.

Бесстрастие, безвременье, лаконичность

— Несмотря на строгие ограничения, как вы сказали, художники все же экспериментируют. В чем это проявляется?
— Например, появляются новые материалы. Помимо классической доски, левкаса (грунт, представляющий собой мел, смешанный с животным или рыбьим клеем с добавлением льняного масла — Е. С.) и темперных красок, сейчас можно использовать современные материалы, искать разные цветовые соотношения. В разные времена менялась стилистика иконографии. Менялось понятие красоты. В последнее время иконы стали больше украшаться, в них вносится больше декоративных элементов. Лики тоже менялись. Одно время их писали живоподобными (похожими на какого-то конкретного человека — Е. С.). Это вошло в традицию. Но эксперименты не должны нарушать богословского звучания иконы, образы не должны быть избыточными. Именно лаконичная икона наиболее полно отражает образ святого и помогает человеку сосредоточиться на молитве. Условность образа продиктована замыслом. Образ должен быть емким, читаемым. Это своего рода пиктограмма, знак, символ. По деталям, которые есть на иконе, мы должны сразу понять: святой это, воин, мирянин, мученик, святитель… По большому счету, икона — это не портрет, а его преображенный образ.

— И как раз этим икона отличается от портрета?
— Отличий несколько.
Во-первых, сам изобразительный язык иконописца лаконичен. Лик, который обращен к верующему, максимально нейтрален, лишен эмоций. Икона бесстрастна. А живописная картина эмоциональна. В иконе нет времени. Картина сиюмоментна. В иконе нет движения, но есть жест. И этот жест говорящий, информативный. Это может быть приглашение к разговору, молитвенный жест собранности и молчания.
Во-вторых, икона надписывается, а картина подписывается. Художник, ставя свою подпись, утверждает свое авторство, свой взгляд на те или иные события. Иконописец утверждает то, что на иконе изображено. Личная идентификация автора отходит на задний план. Мастер, писавший образ, по большому счету не имеет значения для тех, кто будет молиться созданному им образу.
В-третьих, картину мы разглядываем, нам интересно, как художник использует свет и цвет, мы сопереживаем написанным на полотне героям и событиям. Глядя на икону, мы соучаствуем в молитве, обращаемся к Богу.

— Все ли художники могут создавать иконы? Или они обязательно должны быть воцерквленными людьми?
— Обязательно должны понимать, чем живет церковь, и участвовать в этой жизни. Как можно делать то, о чем ничего не знаешь? Для того, чтобы писать иконы, ты должен владеть огромным объемом информации. Помимо того, что нужно прочитать Евангелие, Библию, нужно хорошо разбираться в богословских толкованиях, понимать, как икона живет в пространстве храма, как происходит богослужение, самому участвовать в службе. Иначе ты не сможешь написать живую икону. Да и сама техника иконописи сильно отличается от техник светского искусства. Тут требуется иная моторика, другое видение, другая мотивация.

Чудеса — это ответ на молитву

— Вы упомянули о том, что бывают иконы мертвые и живые. Это касается художественных качеств работы?
— Мертвая икона — это прежде всего безграмотная работа, когда автор не понимает то, что пишет. Человек сделал икону и даже не потрудился узнать, как правильно ее написать. Домыслил что-то, добавил какие-то нехарактерные детали. А все это меняет прочтение образа. Можно тщательно выписать икону, и она превращается в подобие фарфоровой куклы. Ее интересно разглядывать, но как перед ней молиться, если от излишних наворотов рябит в глазах? А может быть образ, выполненный грубовато и просто, но в нем будет столько молитвы и веры, что глаз невозможно оторвать.

— Вы верите в чудесные свойства икон? Что нужно для того, чтобы икона творила чудеса?
— Да, они происходят. Но чудесные свойства зависят не от качества иконы, не от самого лика. Чудеса — это милость Бога. Мироточение, кровоточение происходят благодаря горячей и искренней молитве перед этой иконой. Господь или Богородица даруют чудо молящемуся. Ведь именно через образ мы обращаемся к Богу. Помощь, знаки, Божья милость, которые нам посылаются, — это ответ на наши молитвы. Вот, например, «Троица» Андрея Рублева, — самое известное и таинственное изображение. Рублев был иконописцем с глубоким пониманием богословия, важности, цельности Бога. Его «Троица» кардинально отличается от всех предыдущих подобных изображений. В нем — целый богословский кладезь, целый трактат о Святой Троице. Тем не менее, эта икона никогда не была чудотворной. Но была очень почитаема. Она располагалась в ряду икон иконостаса в Троице-Сергиевой лавре. Но именно «Троица» стала символом понимания Триединства Бога, высочайшим образцом иконописи.

Каждый шаг на пути к храму неслучаен

— Как вы пришли в Иркутскую епархию? Где обучались иконописи?
— Я окончила наше художественное училище, затем получила специальность искусствоведа. Потом был долгий путь. Сейчас я понимаю, что каждый шаг был сделан неслучайно. Я и другие художники пришли учиться иконописи в собор Богоявления. Начали работать под руководством Владыки, епископа (ныне митрополита) Вадима. Позже сложилась небольшая артель. Знания собирали по крупицам. Занимались мы и лаковой миниатюрой. А все шкатулки — Палех, Федоскино, Мстера — основаны на декоративной иконописной технике. Так мы постепенно шли к иконописи. Кстати, нередко, занявшись изучением иконы, люди приходят в православие. Так было и со мной.

— Какую икону вы написали первой и насколько это было сложно? Есть ли образы, которые даются вам легче или сложнее?
— Моя первая работа — образ «Благовещения Пресвятой Богородицы». Это аналойная икона, которую я передала собору Богоявления. Конечно, когда ты начинаешь новое дело, всегда трудно. Ты только входишь в этот процесс, мало что знаешь, не владеешь техникой. Двигаешься, словно вслепую. Не получилось — можно все снять и сделать заново. Но для того, чтобы не переписывать по десять раз, не осложнять себе жизнь, требуется серьезная подготовительная работа. Заранее отрабатываешь сложные элементы. Сказать какой образ сложнее или проще — невозможно. Сколько раз я писала святителя Иннокентия Иркутского. Раз сто. Но они все разные. Иконопись не штамповка. Иногда подумаешь: столько раз я этот образ писала, сейчас сяду и быстренько сделаю. Но получается наоборот. И ты вновь читаешь житие святого, открываешь какие-то подробности, на которые ты раньше не обращала внимание. Привносишь их в работу. Имеет значение и где будет стоять эта икона: в храме или дома. В храме образ должен гармонично жить в общем пространстве. Ты должна учитывать много нюансов.

— Как вам пришла идея создать Байкальскую школу иконописи?
— Я педагог. Ко мне постоянно обращались люди, желающие учиться иконописи. Но искусству, по-моему, легче учиться в группе. В 2016 году мы решили, что создадим иконописную студию при храме Дмитрия Донского, где люди, которые хотят писать образы для храма, смогут получить необходимую грамоту. Все годы работы в епархии мы много ездили по церквям в разных городах и поселках области. И нередко местные художники задавали вопросы, просили совета. А на коленке объяснять каждому сложно. Стало понятно, что нужно образовательное заведение. Мы составили программу, пришли к Владыке Вадиму, и он наше начинание благословил. И с этого момента наша студия работает. Я набираю слушателей. Обучение длится четыре года. Учащимся дается большой объем знаний, в том числе теоретических, технических, практических. По окончании выпускник получает сертификат о прохождении полного курса обучения иконописной студии. 50-60 процентов наших выпускников работают в храмах, пишут иконы.

— Кто к вам приходит? Есть ли среди учеников молодежь?
— Люди приходят разные. Художник легче освоит основы иконописи. У него есть база, остается освоить технику и прочитать богословские труды. Приходят и люди, не имеющие художественного образования. Они напишут несколько икон для себя и своих родных. И пусть эти работы будут не очень высокого качества, зато автор обретает много новых знаний и новых умений. Совсем молодые люди у нас, как правило, не задерживаются. На мой взгляд, иконопись — это взрослое, осознанное делание. В основном это слушатели от 35 лет и старше.

— А как ваша студия «превратилась» в Байкальскую школу?
— В прошлом году мы совместно с Иркутским областным художественным музеем и Иркутским отделением Союза художников России написали заявку на грант. Местным иконописцам необходимо развиваться. Хотелось, чтобы к нам приехали профессионалы, которые могли бы поделиться своими техническими навыками, приемами. Я написала программу, заявку на грант, обзвонила иконописцев, пригласила их в Иркутск. Проект состоялся. Назывался он «Первой Байкальской школой иконописи». Проходили лекции, мастер-классы. К нам приехали художники из Санкт-Петербурга и Москвы. Побывала у нас Ирина Константиновна Языкова — ведущий российский искусствовед в сфере современной иконописи. Ее лекции очень интересны и важны не только для иконописцев, но и для священства, и для широкого круга слушателей. В планах — проводить подобные встречи регулярно. Сейчас мы думаем над новыми форматами такого общения.

Студия иконописи располагается в Иркутске при храме Благотворного князя Дмитрия Донского. Получить всю интересующую информацию об обучении и условиях приема можно по телефону +7 (908) 646-21-31 (Елена Алешина).