Станислав Гольдфарб: «Иркутск — излюбленный город»

Станислав Гольдфарб — председатель общественной палаты города Иркутска, доктор исторических наук, профессор, генеральный директор агентства «Комсомольская правда — Байкал». А в душе Станислав Иосифович — ностальгирующий романтик, любящий песни под гитару и Иркутск своей юности с его неспешной провинциальностью. Мы поговорили о накопленной истории, философском отношении к жизни и необходимости живого общения.

Екатерина САНЖИЕВА

На месте великих империй

— У городов, как и людей, есть свой характер: чопорный, высокомерный, романтичный. Какие ассоциации вызывает у вас Иркутск?
— Город, возникший в тайге, не может быть чопорным, как, скажем, средневековый Париж или Лондон. Иркутск, скорее, такой задумчивый интеллигент с портфелем и с книжкой под мышкой. О необычности нашего города писали и исследователь Северной и Центральной Азии Григорий Потанин, и его коллега, ученый Николай Ядринцев, и этнограф-беллетрист Сергей Максимов. Все сходились во мнении, что это излюбленный город. Красноярск или Томск — города-прасолы (прасол — оптовый скупщик скота и разных припасов (обычно мяса, рыбы) для перепродажи — Е. С.), занимающиеся, в основном, торговлей, а Иркутск, где торговля тоже процветала — город культурный, мещанский. И этот характер связан с его месторасположением. Почему именно на этом месте был возведен Иркутский острог? Думаете, пришел казак, забил колышек и сказал: «Все, здесь будет город»? Нет, наверняка была дискуссия. Первопроходцы ходили и выбирали лучшую с разных точек зрения территорию. Почему, например, острог не поставили около Байкала? Он вполне мог вписаться туда, где сейчас находится поселок Большая Речка или Никола. Тем более, что вся Европа стоит на воде.

— И почему город не поставили у Байкала?
— Возможно, буряты попросили казаков поставить острог как своего рода щит от набегов монголов, тунгусов и других «немирных» народов. Возможно, именно здесь была достаточная площадь и тогдашние зодчие увидели перспективы для дальнейшего расширения города. Кроме того, в этом месте проходили тракты, необходимые для торговли, чтобы ездить за товарами в Якутию и к северным морям. Ну и, конечно, важную роль сыграла Ангара. Река в старину была настоящим информационным, путеводным, продовольственным каналом. Она охватывала огромную территорию. Связывала Иркутск с путями в европейскую часть государства. Оживленная водная артерия «знала», что делается там и сям, в Западной Сибири, как там Похабов или Галкин поживают, что тюменские или тобольские служилые задумали, где ясак побогаче…
С Ангарой, как и с Леной, вышла некая закавыка. На мой взгляд, каждый город — это кусочек цивилизационной культуры. До революции, например, ученые считали, что там, где нет выхода реки к морю-океану, цивилизации быть не может. У Ангары нет выхода к морю, зато есть Байкал. По сути, это внутреннее море. Плюс, я в своих научных работах обосновал такое понятие, как накопленная история — это суммарная историческая реальность, имевшая место на определенной территории за сотни и сотни лет. Приангарье, Прибайкалье и Забайкалье в разные эпохи входили в состав великих империй: великая империя Чинхисхана, Уйгурский каганат. И вот все эти культурно-исторические наслоения, как и материальные слои в археологии, оставили свой след на землях, прилегающих к Ангаре и Байкалу. Почему, к примеру, в Усольском районе были и есть отличные колхозы-совхозы, фермерские хозяйства, развитая промышленность? А потому, что это часть Балаганского района, на территории которого располагалась Илимская пашня — черноземы, кормившие всю Сибирь. Там Витус Беринг (российский мореплаватель, офицер российского флота, капитан-командор — Е. С.) построил заводы, чтобы снабжать продовольствием, металлом и обмундированием свои знаменитые Камчатские экспедиции. Как видим, ничего с бухты-барахты не создается. Тем более, города.

— Мы говорим сейчас про историю. А что касается внешнего облика Иркутска и его уклада?
— Это провинциальный город в хорошем смысле слова. Я говорю о ритме жизни без особой суеты и скорости. Нет у нас Путиловского завода, нет Объединенной судостроительной корпорации. Зато есть авиационный завод, есть человеческий капитал, тоже сформированный накопленной историей. В Иркутске исстари не было пролетариата, здесь жили, в основном, мещане: врачи, учителя, военнослужащие, чиновники. Город был управленческим центром большой губернии. Соответственно и характер его был интеллигентный, ведь мещане — это и есть работники «интеллигентских» профессий. В Иркутске было множество учебных заведений, музеи, несколько театров. В 70–80-х годах XIX века на душу населения в Иркутске тратилось на образование больше, чем в Москве и Петербурге. На минуточку, первая публичная библиотека открылась в 1782 году в Иркутске. Расположили ее в центре города, близ Тихвинской площади. Николай Полевой, издатель, переводчик, человек, который ввел в оборот слово «журналистика», из Иркутска. Иван Калашников, автор записок «Жизнь незнаменитого Тимофея Петровича Калашникова, простым слогом писанная с 1762 по 1794 год», первый сибирский романист, родился в Иркутске. Екатерина Авдеева-Полевая, первая русская женщина-писательница, мемуаристка, прозаик-очеркист, издатель русских народных сказок, более тридцати лет прожила в Иркутске. Можно долго перечислять достижения и талантливых людей, которых дал миру Иркутск. Все это осталось в нашей «накопленной истории».

Красоты много не бывает

— Как вы считаете, должен ли Иркутск со временем меняться в плане обустройства, архитектуры? Должен ли он совершить прорыв, скажем, как Казань или Тюмень?
— Тут встает другой вопрос: нужен ли нам этот прорыв в том смысле, о котором вы говорите? Если говорить, например, о Татарстане или Казахстане, где построили новый город — Астану, то за этими рывками стояли ясные политические цели. В первом случае мы хотели показать, что республики у нас все счастливые, во втором — нужна была новая столица. Везде свои подоплеки, политические, экономические. Нужно ли Иркутску выпрыгивать из спокойного течения реки по имени время и делать что-то невообразимое? Не знаю. Но, с точки зрения стратегической, экономической, политической, предпосылок к тому, что мы завтра проснемся в сверкающем мегаполисе, нет. Да и не хотелось бы. У нас своя судьба. Тем не менее, Иркутск всегда входил в число заметных городов и по населению, и по значимости. Во время Великой Отечественной войны Иркутск входил в тридцатку крупнейших городов Советского Союза с населением около 230 тысяч. Мы и сегодня крупный город, центр перспективного региона. А к 2047 году в Иркутске прогнозируется население 670 тысяч человек. Если же здесь разместят какое-то крупное производство, это даст еще больший рост населения.

— Нужно ли Иркутску, на ваш взгляд, больше городских пространств, скверов, мест отдыха?
— Красоты много не бывает. Мы смотрим фантастические фильмы, где все движется, все летает, все суперсовременное. Красиво? Да. Мы приезжаем в Шанхай, где в свое время построили новый район со всякими башенками, шпилями. Это просто загляденье. Наши реалии: руководство города тянет тепловой луч от Ново-Иркутской ТЭЦ в Рабочее предместье. А это не только вода и свет, но и один миллион квадратных метров жилья. А значит, появятся школы, больницы, садики. И, наверное, дома, которые там построят, будут не какой-то там панельной серии, а индивидуальные и красивые. А если бы не подвели этот луч, не выбили денег на развитие города, ничего бы для предместья не изменилось.
Конечно, хотелось бы разной красоты, парков, скверов. У нас все для этого есть. Есть прекрасный ландшафт, Ангара, берега которой можно обыгрывать подвесными канатными дорогами, мостиками, переходами. Но пока что у офиса «Сервико» на бульваре Гагарина болото. Почему нельзя все это вычистить? Почему нельзя туда рыбу запустить и горожанам с удочками там сидеть? Это не собственность города, но рано или поздно будут и там «золотые рыбки».

— Есть ли в городе места, связанные для вас с какими-то личными историями?
— Когда я поступил в Иркутский госуниверситет, то организовал вокально-инструментальный ансамбль «Скифы» (гитара, барабаны, клавишные). Репетировали мы по ночам в историческом корпусе на Карла Маркса. Выйдешь зимой (а тогда еще там у входа стояли старые скрюченные тополя) — куржак (иней, изморось на ветках — Е. С.) прямо светится! Как будто Дед Мороз со своей палкой прошелся и все серебром раскрасил. Может быть, мне этого сейчас как раз не хватает. Фантастически было красиво! Очень люблю начало улицы Карла Маркса. Это та среда, которая формировалась веками, где ощущается та самая неисчезающая ткань веков.

— Ну а самая любимая моя улица — 5-й Армии. Это одна из самых тихих, камерных улиц Иркутска. По ней можно просто пройтись, прогуляться, чтобы отдохнуть, выдохнуть. Во времена моего студенчества здесь росли прекрасные деревья и все дышало той иркутской провинциальностью, которая помогает жить и думать. Здесь же находился журнальный фонд ИГУ, куда я каждую субботу и воскресенье шел пешком с улицы Уткина. Кстати, бывшая Троицкая, ныне 5-й Армии, до революции считалась градообразующей улицей.
Люблю бульвар Гагарина, или «студенческую набережную», как она раньше называлась в народе. Вся набережная хороша. Но отрезок от здания Иргиредмета и до главного корпуса ИГУ мне нравится особенно. В мои студенческие годы там стояла деревянно-стеклянная забегаловка. Пивнушка, где собирался весь литературный народ. Там тебе могли налить в кредит. Это был такой небольшой уголок творческой идентичности. Любили с коллегами ходить в Дом актера. Тогда я работал в газете «Советская молодежь», такси от редакции до Дома актера стоило рубль. Можно было расплатиться визиткой. Показываешь ее водителю и говоришь: «Старик, возьми мою визитку, я потом рассчитаюсь». Визитка была тогда редкостью. Если у тебя она была, значит, тебе доверяли.

— Вспомните какие-то забавные истории, связанные с тем же Домом актера.
— Историй полно. Мы частенько забредали туда в компании Олега Желтовского (главный редактор «Советской молодежи» — Е. С.), Толи Кобенкова (поэт — Е. С.), Любы Сухаревской (журналист, поэтесса — Е. С.), Олега Харитонова (журналист, писатель, публицист — Е. С.). К нам подсаживались артисты — Яша Воронов, Гена Гущин, режиссеры, музыканты. Разговаривали обо всем. И это не были пьяные разговоры, скорее, философские. Помню, Тятя (актер драмтеатра Виктор Егунов — Е. С.) нарисовал свой портрет. Прямо в баре набросал на картонке. Это было особое место для творческих людей, богемы. Сегодня очень не хватает таких мест.

— Сейчас просто время другое. Все сидят в телефонах…
— Но живое общение-то никто не отменял! Можно было бы что-то такое оборудовать в помещении, где раньше располагалась телекомпания «АИСТ». Сделать городской центр культурных инициатив или просто творческий центр. Соорудить маленькую сцену, буфет, чтобы люди туда могли заходить по праву профессии. Сады, скверы — это замечательно. Но люди, от которых идут идеи, творческие флюиды, те, кто создает атмосферу в городе, могли бы встречаться в своем кругу. Это, знаете, как пыльца: пчелка посидела на цветке, собрала пыльцу, полетела опылять другой цветок. У нас нет таких мест, где было бы можно встретить своих коллег, поорать, поспорить, родить какую-то идею в неформальной обстановке. Сильно все забюрократизировано. «Точки кипения» совсем не про это. Не в театр же завалиться, чтобы рюмку «чая» выпить и поболтать о том о сем? Раньше такие места были: та же «Молодежка», кафе у драмтеатра «Банька», филармонический буфет. Сейчас у всех свои задачи, свои бюджеты. Жизнь стала как-то жестче, эффективнее, конкретнее. А поплакать, порефлексировать негде.

— А где вы сегодня любите гулять по Иркутску?
— Честно говоря, времени на прогулки не хватает. Но порой, когда хочется побыть одному, хожу по набережной и 5-й Армии. Дышу, смотрю на деревья, реку, иркутские дома. Мне все это очень нравится. Последние лет тридцать меня ничего не раздражает. На все смотрю с точки зрения реалиста. Ведь наши желания не всегда сбываются. Конечно, можно воображать: был бы здесь небоскреб, здесь — парк развлечений, а здесь подвесной мост. Но я понимаю, что все упирается в деньги. Понимаю, что где-то «выстреливает», где-то все остается так же, как было много лет назад. И, наверное, это неплохо.

— А как выработать такое философское отношение к жизни?
— Универсального рецепта нет. Но в последнее время я, действительно, живу шикарной жизнью. Раньше страшно обижался: медаль не дали, грамоту не вручили, по должности не продвинули. А теперь меня это все не волнует. Теперь приходят мысли иного рода: могли сделать — не дали, хотели осуществить — не сложилось. Так же я отношусь и к Иркутску: люблю его и принимаю во всем его своеобразии, со всеми его несовершенствами. У меня столько было возможностей уехать отсюда, но я остался. Мне здесь комфортно, здесь я дома. В этом городе есть возможности, и, если у вас есть желание, здесь можно себя реализовать. Посмотрите на Молчановку — это не библиотека, а общественное пространство, культурный монстр, где в каждом уголке разворачивается активность. Посмотрите на наши удивительные музеи, где кипит жизнь, выплескиваясь на улицы. Посмотрите на наши театры, которые ставят крутые спектакли. И потом, не в каждом городе рождаются классики мировой литературы в таком количестве, как у нас. Так что Иркутск — это излюбленный город.