Иркутск во времени

Город с давних пор вдохновлял художников. Каким видели Иркутск художники разных времён и разных направлений? Мы решили посмотреть, как менялся образ города в зависимости от эпохи и художественных предпочтений авторов работ. Взглянуть на Иркутск в исторической перспективе нам помогает искусствовед, член Ассоциации искусствоведов, эксперт по культурным ценностям Министерства культуры РФ, старший научный сотрудник Иркутского областного художественного музея имени В. П. Сукачёва Мария Аверьянова.

Екатерина САНЖИЕВА

Панорамы города XVIII – XIX века

Первые рисунки с изображением Иркутска возникли ещё в XVII веке и представляли собой чертежи, создаваемые географами и историками. В XVIII веке Иркутск стали рисовать художники-профессионалы, входившие в состав экспедиций по изучению Сибири. Авторы, как правило, фиксировали общий план сибирских городов. Сохранилась панорама «Вид города Иркуцка (Иркутска)» петербуржского художника, мастера рисунка и гравюры Михаила Ивановича Махаева (1718 – 1770). Он путешествовал по России и создал большую серию пейзажей русских городов. На резцовой гравюре «Вид города Иркуцка (Иркутска)» с фотографической точностью запечатлен большой панорамный вид Иркутска со стороны Глазковского предместья.

В XIX веке были и частные зарисовки Иркутска. В связи с этим интересна фигура Петра Ильича Пежемского, иркутского купца, краеведа, летописца и художника-любителя. Его немногочисленные рисунки с видами города, хранящиеся в Иркутском областном краеведческом музее, — это частный взгляд на жизнь города XIX века. К сожалению, многое из графического наследия художников, работавших в то время, не сохранилось. И поэтому мы точно не знаем, как Иркутск выглядел в XIX веке. К тому же у искусствоведов порой возникает проблема с идентификацией места, изображённого на рисунке, ведь для художника фотографическая точность изображения не является первостепенной задачей. Автор создаёт образ города, в котором есть и его фантазия, и его настроение, его художественная трактовка.

Призрачный, сумрачный, петербуржский

В начале ХХ века наш город практически не представлен в сохранившейся до наших дней графике. Одно из немногих художественных свидетельств того времени — акварель «Новый Иркутский собор» Валентина Павловича Федорова (1895 – 1920). Он был сыном иркутского врача, учился в Московском университете, одновременно посещал частную студию Ильи Машкова — известного художника, одного из основателей объединения «Бубновый валет» и Общества московских художников. После революции Валентин Федоров вернулся в родной город и поступил в студию Ивана Копылова, человека, много сделавшего для художественной жизни Иркутска. К тому времени студия перестаёт быть частной и входит в состав народного университета, после она станет именоваться Первой Иркутской художественной мастерской-студией (ныне Иркутский областной художественный колледж им. И. Л. Копылова).

Копылов, считая Валентина Федорова очень талантливым, разрешал ему работать над темами, которые были молодому человеку интересны, хотя занятия там проводились в строгом соответствии с учебной программой. Федоров был поклонником художников «Мира искусства», ценил творчество К. Сомова и А. Бенуа. Поэтому композиции художника несколько оторваны от мира реальной действительности, созданы в духе «мирискуссников», но с опорой на этюдный материал, — такую характеристику творчества Валентина Федорова давал его близкий друг, художник Илья Шафер.

«Новый Иркутский собор» (работа не датирована) — дореволюционный «открыточный» вид Казанского кафедрального собора, который находился на месте нынешнего здания областного правительства. Центр композиции и доминанта — окутанный туманной дымкой храм. Перед ним угадывается каток, который заливали на Тихвинской площади. На фоне собора — тёмные, контрастные, условно написанные фигуры: катающийся на коньках мужчина в цилиндре, идущий в противоположную сторону задумчивый юноша, женщины, укутанные в платки. Не лишённая декадентского настроения акварель передаёт атмосферу зимнего города и позволяет современному зрителю увидеть фрагмент исчезнувшего Иркутска — «четвёртый провинциальный собор по величине и красоте внутри и снаружи», взорванный в 1932 году. Иркутск в исполнении Валентина Федорова призрачный, сумрачный, «петербуржский».

Обитель талантливых художников

После революции наступает безвременье. Многое в облике города теряет привычное очарование, архитектурное наследие приходит в упадок и запустение. В то же время Иркутск 20-х годов – некий бурлящий «котёл», в который съезжаются люди из разных регионов бывшей Российской империи: кто-то убегает от последствий гражданской войны из центра России, кто-то задерживается ненадолго, собираясь дальше на восток. Среди приезжих много талантливых людей. Всё это влияет и на облик Иркутска, и на восприятие города художниками. Во всей своей многоликости и многогранности Иркутск раскрывается в работах учащихся и выпускников первой студии-мастерской Ивана Лавровича Копылова.

Иван Копылов родился в Кутулике в семье сельского священника и сначала намеревался пойти по духовной линии. Но юношу всегда интересовала живопись. Бросив семинарию, Копылов окончил Казанскую художественную школу, а затем художественную Академию Жюлиана в Париже. Летом 1910 года он вернулся в Иркутск и открыл здесь частную школу рисования и живописи. В 1918 году школа перешла в ведение Иркутского народного университета, а в 1920-м в связи с упразднением университета была реорганизована в Первую Иркутскую художественную мастерскую-студию, находящуюся в ведении Губернского отдела народного образования. В 1930-м заведение опять сменило вывеску, став Восточно-Сибирским краевым педагогическим техникумом по изобразительным искусствам. Вплоть до 1932 года Иван Копылов оставался его заведующим и основным преподавателем.

Копылов взрастил плеяду талантливейших художников. Многие выпускники Первой мастерской-студии тех лет учились в Ленинградском и Московском отделениях ВХУТЕМАСа и ВХУТЕИНа, главном высшем художественном учебном заведении страны. А их творческое наследие хранится в собраниях графики и живописи известных музеев России (Государственная Третьяковская галерея, Русский музей, Музей петербуржского авангарда и др.)

Графические произведения, созданные молодыми художниками — студентами и выпускниками студии Копылова — фиксируют город таким, какой он был в те времена, реалистично, без прикрас. Иркутск 1920-х годов в их работах населён горожанами, полон движения, звуков. Это пространство, в котором молодые графики живут, работают, подмечая множество деталей как нового, так и старого времени. Их город часто деревянный, провинциальный.

Гротескно-шаржевый, фантазийный

Живописец, график Алексей Жибинов (1904 – 1955) больше известен как ученик Павла Филонова. Но он был и выпускником мастерской-студии Ивана Копылова. Иркутский художественный музей хранит большую графическую коллекцию Жибинова, которая насчитывает порядка 400 листов, в основном это работы 1920 – 1930-х годов. Их передала музею супруга художника после его смерти. Иркутск Жибинова во многом фантазийный, гротескно-шаржевый. Это симбиоз провинциального городка с чертами неухоженного захолустья и современного каменного города. «Я помню эту улицу с 1924 года. Деревянные тротуары, булыжная мостовая и неглубокие канавы — вот её главные отличия в то время», — писал об улице Большой 20-х годов прошлого века Борис Демьянович в «Записках иркутянина».

В зарисовке «В движении» Жибинов изобразил молодых людей — новый тип жителей, а за ними видна проезжающая старая повозка. Рисунок «За водой» интересен своим сюжетом. На фоне деревянных домов изображены студенты или служащие, одетые в духе того времени, молодые и современные. А мимо идет босая девушка с коромыслом. В те времена иркутяне по-прежнему набирали воду в Ангаре. Это тоже примета времени.

По работам Жибинова мы можем воссоздать визуальный облик Иркутска тех лет, то, как и кто в нём жил: в его сценках есть и нищие, и беспризорники, и чистильщики обуви, и богатые завсегдатаи ресторанов. Или вот замечательная работа «Мороженщица и солнце»: передвижная тележка, колоритная дама под зонтом, продающая горожанам мороженое. Атмосферный карандашный рисунок, несмотря на чёрно-белое исполнение, передаёт ощущение лета и жаркого дня.

Холодный и неуютный, яркий и южный

Талантливая художница Антонина Емельянова (начало 1900-х – 1927) увлекалась идеями «сибирского стиля», перенятыми от своего учителя Ивана Копылова. Он считал возможным соединение традиций европейской изобразительной школы с сибирской темой, своеобразием местного искусства. В своих работах Емельянова членит пространство на маленькие плоскости, напоминающие мозаику. Фигуры людей художница рисует довольно упрощёнными, условными. В её акварели «Лето. Продавец яблок» Иркутск лишён своих характерных узнаваемых черт, условен и декоративен и скорее напоминает южный городок, солнечный и яркий.

Василий Анисимов (1904 – 1932) являет другой стиль и манеру изображения. Судьба художника была нелёгкой. Он рано потерял родителей, был беспризорником. Но волею судеб пришёл учиться к Копылову, где вырос в творческом плане до художника, работавшего преимущественно в технике печатной графики. В его чёрно-белых линогравюрах «Строения», «Дождь» (1927) Иркутск предстаёт холодным, пустынным, депрессивным. Автора интересуют образы городских окраин. Бесхитростные городские сюжеты выполнены в лапидарной манере штриха.

Ещё одна ученица Копылова Мария Яльцева (1904 – 1982) больше известна как художник-график и театральный художник. После учёбы у Ивана Копылова она продолжила получать образование, переехала в Ленинград, училась во ВХУТЕИНе. Мария Яльцева сотрудничала с новосибирским журналом «Настоящее». Именно в нём опубликовано несколько работ молодой художницы, где запечатлён Иркутск 1920-х годов. Город она изображает в большей степени деревянным и провинциальным, но наполненным жителями.

Особенно интересен рисунок «Наша улица — наш дом» 1927 года, хранящийся в Русском музее. На нём изображена бывшая Соломатовская улица (ныне — Карла Либкнехта), где художница жила до своего отъезда в 1928 году в Ленинград. Яльцева — талантливый автор, точно подмечающий детали, создающий выразительные художественные образы, часто сатирические и комичные.

Ушедший и уходящий

«Уничтожим прошлое во имя светлого будущего» — это лозунг 1920-х годов. На волне построения новой жизни многие хотели избавиться от архитектурного наследия прошлого. А вот график, живописец, выдающийся мастер эстампа Борис Лебединский (1891 – 1972) выступал за сохранение старины. Он окончил училище технического рисования барона Штиглица в Санкт-Петербурге, рисовальную школу Императорского общества поощрения художеств. Учился у Василия Матэ — русского гравёра немецкого происхождения, ксилографа и офортиста, одного из последних крупных мастеров русской дореволюционной школы репродукционной гравюры. Лебединский был членом Восточно-Сибирского отделения Русского географического общества, участвовал во многих научно-исследовательских экспедициях.

В 1917 году с экспедицией он оказался в Иркутске и решил остаться. Борис Лебединский увидел здесь хорошую художественную школу, интересное художественное сообщество. Художник начал активно участвовать в выставках и жизни города.

Графические произведения Лебединского посвящены в основном ушедшему Иркутску. Он стремился оставить в памяти утраченное, уберечь от разрушения сохранившиеся объекты старины. В 1929 году Лебединский стал автором альбома «Иркутский острог», изданного секцией школьного и общего краеведения ВСОРГО. Альбом состоит из нескольких литографий и линогравюр с видами древних крепостных башен, а также изображений деревянной застройки старого города.

Оттиски сопровождаются историческим очерком, в котором художник излагает обстоятельства основания Иркутской крепости, приводит подробные архивные описания её сооружений, рассказывает о зарождении города вокруг острога. Графические листы отличаются «педантичной суховатостью деталей и эмоциональной насыщенности целого», обладают глубокой художественной выразительностью и монументальностью.

Борис Лебединский создаёт образ сибирского города — ушедшего и уходящего. Его архитектурные пейзажи — объекты из далекого прошлого, формирующего облик старого города, — исполнены в лучших традициях классической школы русского эстампа.

Как видим, Иркутск в графике начала прошлого века настолько же разный, насколько много в то переломное время было художественных течений. Это или вполне реальное место, где живёт и работает художник, либо город выступает всего лишь декорацией, фоном для фантазий и мыслей графика. Порой же, как в случае с Федоровым и Лебединским, художники пытаются уйти от современной им реальности, реконструируя прошлое или создавая на полотнах некую вымышленную реальность.   

Продолжение следует